На высоте двести миль включились главные двигатели, и вся кабина осветилась мерцающим красным светом, появившимся у меня в глазах.
Я почувствовал себя жабой, угодившей под сапог.
После часа ходьбы я сделал привал, задал себе корм в виде питательного раствора и нескольких глотков воды, и немного послушал, как мимо меня шелестела секундами, уносясь в небытие, вечность.
- Это все тишина, - вслух сказал я. - Она действует мне на нервы.
Но собственный голос показался мне маленьким и ничтожным на фоне этой величественной тишины.
- Я никак не могу вникнуть в твои поэтические доводы, - сказал я. - Я знаю одно - что хорошо вкусно есть, спать в мягкой постели и иметь в своем распоряжении все самое лучшее. И тот, кто утверждает обратное, либо несчастный, либо дурак.
- А что такое "самое лучшее", Карл Паттон? Разве может быть лучшее ложе, чем усталость? Лучшая приправа, чем аппетит?
Над вершинами хребта взошла внутренняя луна - Кронус, изрытый кратерами диск, почти полный и висящий так низко, что, казалось, до него можно допрыгнуть и со звоном стукнуться об него головой.
- Хорошо, тогда что же ты ненавидишь?
На какое-то мгновение мне показалось, что он не станет отвечать на этот вопрос. Но он произнес:
- Я ненавижу труса в своей душе. Голос, который нашептывает спасительные советы. Но если бы я бежал и тем самым спас свою плоть, каким бы духом потом жила она и освещалась?
- Если хочешь бежать - беги! - почти закричал я. - Ты проиграешь эти гонки, великан! Отступи, пока не поздно!
- Нет, я пойду дальше - пока смогу. Если мне повезет, то плоть моя погибнет раньше духа.
- Дух, дух, черт побери! У тебя просто мания самоубийства!
- Что ж, тогда я в неплохой компании, Карл Паттон.
Отвечать ему я не стал.
- Да вы просто идиот! Вы подвергаете риску всю операцию из-за каких-то слюнявых сантиментов!
- Это моя операция, Иллини. И либо я доведу дело до конца так, как было задумано сначала, либо вообще ничего делать не буду. Вот такой уж я... Но, если помните, меня именно поэтому и наняли?
- Нас здесь двое. Мы можем взять вас голыми руками.
- Только после того, как у меня в руке не станет пистолета.
Я инстинктивно ел и пил из трубок, подведенных ко рту. Если бы я находился в сознании, то, наверное, постарался бы уморить себя голодом, чтобы не продлевать агонию. Иногда я приходил в себя, но не больше, чем на полчаса. И тогда я понимал, каково приходится куску мяса на крюке мясника.
Остальное время я спал и мне снилось, что я уже сдал вступительные экзамены в Ад.
Я получил свои деньги. С тех пор я наполовину ушел в отставку. Таким образом я хочу выразить то, что я для себя решил больше никогда не браться ни за какие поручения. До самого последнего времени я проводил жизнь, путешествуя, любуясь видами, отдыхая на роскошных курортах, тратя часть дохода, причитающегося мне с той кучи денег, которые мне достались.
Я ел и пил, путался с девками и испробовал, кажется, все на свете - начиная с воздушных лыж и кончая пешими прогулками по дну морскому, но у меня такое ощущение, что то, что я тщетно пытаюсь найти, я никогда не найду, как и все остальные бездельники и любители острых ощущений.
Вселенная ведь бесконечна и равнодушна, а маленький человечек все же не оставляет попыток на подвиг, который позволит ему сравниться со звездами.
Но в мире, где когда-то жил-был великан, все мы навсегда останемся пигмеями.
Цитаты //
Буква "Л" //
Кейт Лаумер, цитаты //
Жил-был великан
