Я вздохнул, поднимаясь. Подошел к стойке, потянулся к телефону. Здоровяк-бармен радостно улыбаясь, подвинул мне аппарат. Воскликнул:
- О! Янг рашен пайлот!
Он меня со вчерашнего дня запомнил. Бармены русских всегда любят. Мы им выручку делаем... даже в одиночестве.
Девчонка была замотанная и усталая. Персонала в космопортах вечно не хватало. Каждый человек влетал в такую копеечку! Налог на потребляемый воздух, налог на амортизацию почвы, налог на изменение массы планеты - мало ли их выдумано чужими? Это не считая прямых расходов.
Обратно я вез груз еще более незатейливый - пластинки кортризона. Кажется, у хиксоидов они тоже служат украшениями. Но на Земле из пластинок делают самые лучшие бронежилеты и обшивку для новых моделей челноков. Хиксоиды не протестуют, хоть и могли бы воспользоваться Законом о Неправомерном Использовании. Видимо считают, что люди хотят видеть свои корабли более красивыми.
- Карел, дед тебя убьет, если сумеет догнать.
- Я передвигаюсь медленно.
- Он тоже не быстро, ему за семьдесят. Но он будет очень стараться.
Со скрипом открылась дверь автобуса, на землю вывалился тощий небритый мужик в тренировочном костюме. Потряс головой, окинул взглядом смятый автобус, потом меня. Поднялся. В руках у него была монтировка.
- Космонавт хренов! - завопил он. - Разлетались, мать вашу!
- Сколько? - только и смог спросить я. Ноги не держали, матушка-Земля укоризненно тянула прилечь. - Сколько... там?
Я кивнул на смятый автобусный салон, стараясь не смотреть лишний раз на заляпанные стекла.
- Восемьдесят! - взвыл водитель, и у меня все внутри оборвалось. Точно, детей подавил... - Восемьдесят ящиков, гад! Мне ж теперь не расплатиться!
Прежде чем я осознал эти слова, и понял, что людей в ящиках не возят, водитель со своей монтировкой почти подобрался ко мне.
- Стой! - крикнул я, выхватывая пистолет. - Я майор ВВС России Петр Хрумов! Имею право применять оружие! Не приближаться!
Водитель выронил монтировку, сел на склон и заныл, обхватив голову руками и раскачиваясь. До меня донеслось что-то о китайских подрядчиках, вырастивших помидоры, о жителях Хабаровска, которые без этих помидоров жизни не мыслят, о несчастном "Икарусе", который водителя кормил, поил, а теперь только в металлолом и годен. Но сил посочувствовать не было. Помидоры! Восемьдесят ящиков! Да хоть весь китайский урожай этого года!
И все же, любое бремя славы недолговечно. "Боинг" стал разбегаться, неуклюже взмыл в воздух, медленно закладывая разворот. Пассажиры застыли в креслах, мужественно глядя перед собой. Я покосился в иллюминатор, на вздыбленное поле аэродрома, вздохнул, и расслабился.
- Петр Данилович! - рявкнул дед.
- Иду! - я кинулся на лестницу.
Ступеньки были невысокими, пологими, наверное, чтобы старенькие писатели не падали с лестницы, обедняя российскую литературу.
- Купи продуктов. Чего-нибудь вкусненького. Возьми бутылочку хорошего шампанского. Пару бутылочек "Байлейса" и "Адвоката". Икры с полфунта. Три _зухра_ нежирной ветчины. Если найдется _беттен_ хорошей телятины...
Опять началось. Любит дед такие забавы - вываливать одним махом уйму заданий, причем приводя меры веса, размера и качества в разных земных и галактических стандартах. Тренировка памяти... до сих пор помню, как хохотал весь класс, когда я, обалдев от намеченных на "после школы" покупок решил контрольную в системе счисления Хикси...
Кивнув я вышел из кабинета. Накинул плащ, свистнул Тирана, и вышел под дождь. Гараж у нас стоит очень неудобно, далеко от дома, наверное, рассчитано было на то, что к машине прилагается безропотный и непромокаемый шофер.
Приятное зрелище - изобилие вкусной еды. Уж на что я равнодушен к гастрономическим изыскам, а какие-то древние инстинкты выплеснули в кровь адреналина и начали нашептывать: "Все! Все - и побольше!"
Борясь с инстинктами я начал обход прилавков. Первым делом на глаза попалась ветчина - нежирная, как просил дед. Я кивнул улыбчивой продавщице, и проделав в уме несложный расчет выпалил:
- Семьсот тридцать два грамма "Деликатесной" ветчины, пожалуйста...
Наверное, не стоило так буквально исполнять просьбу деда о "трех _зухрах_"...
Улыбка девушки стала напряженной, но она все-таки попыталась выполнить просьбу. Виртуозности ее можно было позавидовать - розовый пласт лег на весы, и она поинтересовалась:
- Семьсот тридцать. Добавить?
Чувствуя себя негодяем я замотал головой.
- Нет, спасибо. Я... пошутил.
Последним из работавших ночью каналов был "Шестой". Но и там ничего хорошего не оказалось - передавали "Телемагазин". Я натолкнулся как раз на рекламу "Чудесного Штопора" с электрическим приводом, позволяющего открывать до двадцати бутылок вина в минуту.
И вот тут я не выдержал, и загоготал в полный голос. На экране симпатичная девушка мучалась с обычным штопором, потом пришел лощеный мужчина, выкинул обыкновенный штопор в окно и достал электрический... А я хохотал как ненормальный, сидя на кровати и тщетно зажимая рот руками.
- Петя, я воспитывал тебя человеком. Настоящим человеком. Мне часто казалось... и сейчас еще кажется... что это удалось.
- Спасибо...
Никогда дед не говорил мне такого. Наши отношения просто были, а что в них являлось воспитанием, что любовью, что амбициями великого демагога - я не знал. И не хотел знать.
- Ты правильный, Петя, - негромко продолжил дед. - Ты ведь сам не знаешь, насколько правильный. Когда ты был мальчишкой это умиляло взрослых и отпугивало от тебя сверстников... когда ты стал взрослым, это стало отпугивать взрослых и привлекать детей.
Он тихонько засмеялся.
- Общаясь с тобой люди начинают испытывать комплекс неполноценности.
- Что? - я растерялся.
- Комплекс неполноценности, - повторил дед. - Ты абсолютно честен и этичен. Ты всегда ставишь общественные ценности над личными. Ты способен вести разговор на любую тему... от влияния эллинской культуры на развитие восточной философии, и до технологии кустарной выплавки легированной стали...
- Нет, дед, погоди, легированную сталь кустарно не...
Дед тонко захихикал. Я потер лоб и замолчал.
- Ты вызываешь у окружающих спонтанную неприязнь. Настолько бессмысленную, что их поведение становится, наоборот, подчеркнуто дружелюбным. И в то же время это лишает тебя друзей. С идеальными людьми не дружат, им поклоняются. Но от этого я тебя сумел уберечь... хоть и было трудно.
- И вот, подтекает ко мне Пыльник, - продолжал Данилов свой рассказ, и начинает виться у ног. Мне, само собой, интересно, с чего такая честь? Я пинаю его ботинком...
Те, кто представлял себе Пыльников более-менее точно, захохотали.
- Он свивается кольцом вокруг ступни! Ну все, думаю, с ногой можно прощаться...
Тут Данилов заметил меня и оборвал рассказ:
- Петя! Давай, пошли!
- До вылета еще двадцать минут, - просительно произнесла одна из девушек. - Александр Олегович, так что там...
- Грязь! - торжественно произнес Данилов. - Грязь на ботинках! Про канаву-то еще помните? Пыльник почувствовал непривычный минеральный состав и обалдел! Новое месторождение!
От хохота затряслись стены.
А ведь Данилов не просто балагур! Его любят за то, что в его рассказах чужие всегда выглядят полными кретинами! Раньше в русском фольклоре место идиотов занимали американцы, французы, немцы. Теперь - чужие. "Попали как-то человек, Хиксоид и Даэнло на необитаемую планету..."
Плавать я любил. Этот вид спорта соблазнителен для лентяев и я всегда отдавал ему должное. Но и результаты всегда были соответствующие.
...Вот что Геометры и впрямь умели делать - так это не оставлять мусора. Стоит себе здание посреди тундры, и никаких следов, откуда оно возникло, и никаких признаков, что обитаемо. Никому и в голову не приходит выбросить из окна огрызок или забыть при строительстве пару бетонных чушек. Аккуратисты. Как ни смешно, но если Геометры подчинят себе Землю, то их порядки больше всего не понравятся в России. Несмотря на традицию утопических мечтаний...
Цитаты //
Буква "Л" //
Сергей Лукьяненко, цитаты //
Звёзды - холодные игрушки
