Развернувшись, я побрел к ванной.
***
В ванной комнате готовилась к любви незнакомая парочка. Девчонка уже разделась, парень стягивал брюки. На меня они уставились так ошалело, что я немного протрезвел. Даже дошло в чем дело - дверь была заперта на довольно массивную щеколду. Не рассчитал усилия, что поделаешь.
- Я быстро, - объяснил я, включая холодную воду. - Чувствую потребность умыться...
Устроившись на подоконнике рядом с Графом и Досом, я не глядя протянул руку. Граф вложил в нее новенькую, только распечатанную пачку: мягкая желтая обертка с пасущимся на фоне минарета верблюдом. Явно не турецкие, для продажи "за пределами США".
- Ого...
Я подцепил короткую "кэмелину", а пачку опустил в карман.
- Ты мне даришь, идет?
Граф поморщился, но возражать не стал. Поднес зажигалку, тоже фирменную, на этот раз предусмотрительно не выпуская из рук.
Затянувшись, я блаженно улыбнулся и расслабленно откинулся назад. Прямо в проем открытого окна.
Девчонка, не прекращая целоваться, завизжала. Я перегнулся через карниз, замер, разглядывая с высоты девятого этажа ночную Алма-Ату.
***
Ногами я надежно зацепился за чугунные ребра батареи. Дос похлопал меня по животу: хватит дурить, навернешься вниз...
- Похоже, залетел, - прошептал я самому себе.
Куда ты позвала меня, девчонка из детского сна? Куда забросило, магическое кольцо, неизменный талисман, драгоценная игрушка?
Со смешанным чувством стыда и злости я посмотрел на себя. Голый атлет. Не дай бог, наткнусь сейчас на женщину. Позора не оберешься...
Не дай Бог, ни на кого не наткнусь. Сколько суток человек живет без воды? Трое или пятеро...
- В производстве оружия мы почти сравнялись с исчезнувшими цивилизациями прошлого. Теми, что исчезли из-за чрезмерных успехов в оружейном деле.
С минуту Эрнадо молчал. Потом произнес с заметным восхищением:
- Наверное, приятно быть таким наглым и самоуверенным, как ты.
- Не знаю, - пробормотал я, засыпая. - У меня не получается быть другим...
Что ж, принцессе нужно имя. А мне нужна принцесса. Остальное - мелочи, которые, самое большое, могут меня убить.
Я осторожно вынул из сейфа два тонких прозрачных цилиндрика, напоминающих шестигранные стеклянные карандаши. По одной из граней шла вязь незнакомых букв.
- Не знаю, - быстро ответил Эрнадо. Слишком уж быстро... - Они никогда и нигде не использовались.
- А что на них написано?
Эрнадо взял один из цилиндриков. Всмотрелся в рельефные буквы... Почему-то мне показалось, что он прекрасно помнит смысл надписи, а сейчас лишь тянет время.
- Здесь очень двусмысленная надпись, - неохотно произнес Эрнадо. - Ее можно перевести так: "Последний козырь. Времени неподвластно."
- И что это может значить?
- Видимо, оружие настолько сильно, что использовалось лишь в крайних случаях. И в то же время абсолютно надежно, не портится ни при каких обстоятельствах. Лорд, я не советую вам брать эти... хрустальные гранаты.
- Почему?
- "Последним козырем" у Сеятелей могло быть все что угодно. Разрушение планеты, коллапсирование звезды... уничтожение всей Вселенной.
- В последнем случае не потребовалось бы делать две гранаты.
Сквозь прозрачный корпус была видна вся начинка флаера, и у меня сложилось нехорошее впечатление, что кресло пилота расположено прямо над топливным баком.
- Если флаер заденут и горючее вспыхнет, я неплохо поджарюсь, - высказал я жутковатое предположение.
- Если в тебя попадут, ты поджаришься раньше, чем вспыхнет горючее, - успокоительно сказал Эрнадо.
Я атаковал. Сложный прием... укоротивший мой меч наполовину. И нарастающий холодок в груди. Да, у меня есть шанс, ничтожный шанс кролика, которым может поперхнуться удав.
Этот мир тоже играл свою роль, как Шоррэй - роль сверхчеловека. Он был монархией, потому что это устраивало каждого подданного. Лучше быть императорским солдатом или младшим дворцовым слугой, чем военнообязанным насквозь демократичного режима, или уборщиком в здании парламента. Легче жить по туманным обычаям и ритуалам столетней давности, трактуя их как только угодно, чем устанавливать и выполнять справедливые законы, устаревающие на следующий день после подписания.
Цитаты //
Буква "Л" //
Сергей Лукьяненко, цитаты //
Принцесса стоит смерти
