В общем, есть над чем поломать голову разворотливому человеку. Странно, что до меня никто об этом не задумывался, а если и задумывался - почему-то не попытался столь блестящую идею воплотить в жизнь? Не знаю. Но это хорошо, что не попытался. Я - попытаюсь, а первым быть всегда выгоднее.
Докладывал Швеллер, самый новый и навороченный из роботов-автоматов. Так, так... при проходке штольни обнаружено пустотелое образование... ля-ля, три рубля, анализ воздуха... ага, вот: предположительно искусственного происхождения предмет... бр-р-р, ну и формулировочки у Швеллера! И кто ему только базовые программы прописывал? Маньяк какой-то, не иначе.
Сначала мне подумалось, что этот брикет в общем-то весьма похож на портативный компьютер в походном состоянии. Потом я обратил внимание на два круглых пятнышка на уголках крышки, так и зовущих одновременно коснуться их пальцами рук. Ну-ка, проверим, в порядке ли у нас с логикой, которая считается в галактике общепринятой!
Почему-то я окончательно уверился, что шкатулка эта сработана чужими, и люди Земли и колоний не имеют к ней ни малейшего отношения.
С логикой у людей оказалось все в порядке. Крышка едва заметно подалась под моими пальцами, и из раздавшейся щели вырвались струйки белесого пара. Я отшатнулся, стараясь не дышать. Пар быстро растворился в воздухе, а крышка медленно приподнялась, являя миру внутренность шкатулки.
На алой ворсистой подкладке покоился продолговатый черный предмет, подозрительно смахивающий на пульт дистанционного управления горняцкими роботами. Только кнопка на этом пульте была всего одна. Одна большая красная кнопка.
Красная.
Я коротко выругался. И подумал, что происходящее уж слишком похоже на дешевую телеподелку о звездных войнах. До боли зубовной похоже - неизвестно чей артефакт, таинственный рисунок, который не сразу заметен, мистический пар из-под поднимаемой крышки и дурацкий пульт с единственной кнопкой.
Красной кнопкой.
Которая так и манит, да что там - манит! Приказывает: нажми на меня! Утопи большим пальцем, вдави в черное тело пульта! И которая, несомненно, пробудит к жизни какую-нибудь древнюю хрень, которая явится из недр планеты - или из глубин космоса - и разнесет все в округе к чертям свинячьим на атомы или даже на что помельче. Масштаб грядущего катаклизма - в соответствии с воображением. Если с воображением пожиже, тогда только планету, или в крайнем случае - звездную систему разнесет. Ну, а если воображение разыграется - тогда, несомненно, целую галактику.
Да только у меня такое воображение, будь оно неладно, что впору опасаться за судьбу всей вселенной!
Лейтенант оторвался от листка, вопросительно зыркнул на Зислиса с Веригиным, и переглянулся с Ханькой. Ханька едва заметно пожал плечами.
- Чего приперлись? - неприветливо осведомился Фломастер.
Зислис указал большим пальцем в потолок.
- Лелик сказал, что когда пожалуют гости, ему легче будет помирать, если одного-двух пристрелит.
Фломастер с Ханиным снова переглянулись.
- Добровольцы, что ли? - недоуменно протянул Фломастер.
Зислис отыскал в себе силы натужно засмеяться.
- Какие к черту добровольцы? Мы за оружием пришли. Не из рогаток же отстреливаться от зелененьких, в самом деле? И, честно говоря, я полагал, что патруль давно разбежался.
- Плохо ты думаешь о патруле, - мрачно обронил Фломастер и встал. - Разбежалась всего половина.
По-моему, он до сих пор опасался, что мы его пристрелим и бросим в степи - американеры все почему-то помешаны на христианстве. Сильнее боятся остаться непогребенными, чем умереть. Лично я считал это блажью.
Вокруг расстилалась изрытая трещинами известковая долина. То и дело на пути попадались узкие колодцы, на дне которых плескалась мутная жижа - как-то раз я в такой провалился и просидел по пояс в воде двадцать два часа, пока меня не выловили Вася Шумов с покойным ныне Захар Петровичем Залуцким, первооткрывателем Долины Гейзеров. Захар Петрович говорил, что если б я не ругался на всю округу они прошли бы мимо. А я бы так и сдох в этом дурацком колодце от голода, а еще вернее - от переохлаждения.
А потом волной накатила пронзительное необъяснимое беспокойство и мое пресловутое чутье воткнуло мне в задницу очередную иголку. Я вдруг отчетливо осознал, что в бункере Риггельда нельзя более оставаться ни секунды. И рядом с смагинским "Экватором" тоже нельзя. И что в запасе у нас остается от силы минута.
***
Жизнь продолжала преподносить нам сюрпризы - да и как без сюрпризов после такого крутого поворота в судьбе целой планеты? Лавина, вызванная нажатием безобидной с виду маленькой кнопки ширилась и набирала силу. Кто знает, какой она станет на пике мощности?
- Слушай, дядя Рома, - оторвал меня от раздумий Костя Чистяков. - Откуда ты, черт побери, все заранее знаешь? Как ты понял утром, что сейчас прилетят чужие?
Я протяжно вздохнул. Как? Действительно - как? И, пользуясь отсутствием девчонок, объяснил по-простому:
- Есть у меня в жопе специальный барометр. Понятно? Кстати, утро еще не закончилось.
Чистяков только головой сокрушенно покачал.
По-моему, у него барометра нет.
Нигде.
Едва Риггельд коснулся выключателя, видеофон послушно уснул.
"Ну и сенсоры! - подумал он мимоходом. - Мой домашний, помнится, силой приходилось долбить чтоб отключился... Растет "Техсервис", растет."
- И вообще, когда что-нибудь нежелательное кажется невозможным - обыкновенно оно достаточно быстро происходит.
Они успели еще раз свернуть еще до того, как из-за угла стержневого показались молодчики Шадрона.
- Все, - успокоил Зислис. - Теперь близко.
Он свернул в последний раз и оказался в тупике.
Беглецы встали, словно к полу приклеились.
Евгений Хаецкий в сердцах пробормотал:
- Бродить, так бродить, сказал Моисей и завел всех в пустыню.
Риггельд сидел в обнимку с Юлькой; Смагин - с Яной. Суваев сердито пялился в мою сторону, словно собирался упасть в объятия мне. Или наоборот, ждал, что упаду я. К нему. В объятия.
- Можно подумать, что у меня был выбор, - вздохнул я безнадежно.
- Не знаю, - Яна говорила чуть-чуть сердито. - Я теперь ничего не знаю. Я теперь старший информатик без информации.
- Ну-ну, - я успокаивающе развел руками. - Это крайняя мера, Янка. Я с трудом на нее решился. Кто ж знал, что на корабль попадет такой... неоднородный экипаж. У капитана обязан быть черный ход на любой случай.
- Жаль только, - глядя куда-то в сторону изрек Смагин, - если окажется, что под черный ход был замаскирован тривиальный кингстон.
- Так, - я звонко шлепнул по подлокотникам и распорядился: - Отошлите кого-нибудь принести столы из отдыхаловки. И кресла. Насколько я помню, что цоофт, что свайги в состоянии втиснуть свои задницы в человеческие кресла.
- Свайги хвостатые, - заметил Суваев. - Впрочем, кресла все равно с дырками.
- Это не дырки, - поправила его аккуратистка-Яна. - Это у кресел спинки такие... Фигурные.
Смерть или слава. Заведомая смерть... или маленький шанс.
Как всегда. Как обычно.
Умным все-таки человеком был мой отец! Хотя, подозреваю: все, что он мне говорил, он и сам услышал от деда.
Впрочем, так ли это важно - знать, кому первому пришлось выбирать между смертью и славой? Мне кажется, что даже волосатый пращур, обладатель мощных надбровных дуг и тяжеленной дубины, когда вставал на пороге родной пещеры, а вокруг улюлюкали враги - даже он не слишком задумывался о собственной смерти. Потому что верил: его ждет слава. И благодарность спасенного племени.
И я не стану задумываться. О смерти.
Но и на благодарность я тоже не особенно рассчитываю.
Никогда еще моя жизнь не состояла из таких длинных минут и совершенно нескончаемых часов. Тяжкая эта работа - ждать... Хоть и существует старательская пословица "ждать - не руду колоть".
Видно, ожидание ожиданию рознь.
Цитаты //
Буква "В" //
Владимир Васильев, цитаты //
Смерть или слава
