Хорст Ингвар аб Штилике очень любил детективные романы, и еще он очень любил читать их перед сном. Уютный свет лампы над кроватью, испещренные буковками страницы, тишина; за окном - темень, рядом, на тумбочке, телефонная трубка, так что если с утра кто позвонит - не нужно будет вскакивать и бежать через всю квартиру, а можно будет просто протянуть руку и сонным голосом сказать: "Да-а?" А потом вернуть трубку на тумбочку и снова провалиться в блаженный сон, в котором есть шанс увидеть себя крутым сыщиком, гоняющимся за очередной сворой бандитов.
(Диалог двух спасателей на пляже - примечание Lexx)
- Тихо? - спросил Ник из-под тента, даже не подумав пошевелиться. Вопрос показался странным - шумело море, орали дети, торговцы всякой съедобной мелочью тоже не отмалчивались. И вдруг - тихо?
Арчи протяжно вздохнул.
- Три дня никто тонуть не пытается. Даже подозрительно как-то, ей-богу!
Видимо, Ника тоже настораживал этот факт.
***
Первое правило спеца: если кажется, что неожиданностей не предвидится, готовься к худшему.
Только вот - как готовиться? И к чему?
"Не буду я вечером пиво пить, - решил Арчи. - Слишком уж спокойно прошли эти три года..."
Отчего он задумался об этом именно сегодня - Арчи даже не пытался понять. Но он никогда не боялся иррациональных поступков.
"Представляю, как удивится вечером Ник", - подумал Арчи, откупоривая жестянку с минералкой.
Немыслимо. Шабанеев пребывал в абсолютной уверенности, что известные ведомства кадрами не разбрасываются.
- Между прочим, - глубокомысленно заметил Лутченко, - он восемьдесят восьмой в линии.
- А, - догадался Шабанеев. - Вот почему его отпустили! Наследника рожать?
Лутченко поморщился.
- Простой ты, Ваня, как грабли. Тебя к людям нельзя на иглометный выстрел подпускать.
- А меня и не подпускают, - беспечно отозвался Шабанеев. - Я все больше со зверушками в вычислительном центре. Какие уж тут люди? Кстати, наследника-то он родил или как?
- Родил, - буркнул Лутченко и тут же задумался над своими словами. - То есть, не сам конечно, родил. Одна дама помогла. Очаровательная такая нюфка.
- Ну, спасибо! - с каменным лицом сказал Шабанеев. - А то я уж подумал, что он единолично. Из бедра, т'сзать.
- Привет, ребята, - обратился к ним нюф-спасатель. Он стоял за низкой оградкой веранды, и Шабанеев совершенно не отследил момент, когда он здесь очутился.
Профессионал. Никуда это не деть. Как говаривал старик Павел Борисыч Крайнюков, институтский тренер по футболу, скорости не было и не будет, а мастерство не пропьешь. Этот парень на спасательских хлебах явно следил за формой. То-то минералку потягивал за своим столиком, а не пиво, как все нормальные люди. Ну кто, скажите на милость, жарким летним вечером на море станет пить с креветками минералку, а не пиво, кроме маньяка или профессионала?
Лаборатория "Чирс" стояла в пустыне, у самого подножия Копет-Дагской гряды. Двадцать километров до Ашгабата, три - до Верхнего Багира, два - до Нижнего и один - до крошечного, приткнувшегося к раздолбанной трассе поселка Янбаш. Шесть полусферических куполов, длинная прямоугольная коробка транспортных ангаров и два трехэтажных жилых домика, напичканных бытовыми селектоидами и электронно-механической техникой. Квадратный километр, обнесенный густой системой из колючей проволоки и теоретически непреодолимой стеной мономорфного заграждения. Через проволоку пропущен ток, напряжение такое - что дурни-удоды обращаются в пепел, едва садятся на нее. Стена-мономорф состоит в основном из колючек и крошечных бурых листиков. Колючки отравлены. Органический яд, кураре по сравнению с ним - мороженное со сливками. Местные жители убеждены, что сие - не что иное, как биотехническая база Европейского Союза. Европейский Союз убежден, что это биотехническая база Америки. Америка считает, что на самом деле тут гнездятся русские. Мнение Индии, Сибири, Японокитая, Турана и Сахарского Халифата однозначно не установлено, да и не имеет их мнение особого значения - пусть думают, что хотят, лишь бы не вмешивались.
Низенький и коротконогий Ицхак рассеянно кивнул Варге, влез на любимое кресло, совершенно не подходившее ему по размеру, но тем не менее любимое...
- Вы пока присаживайтесь. Напитки в холодильнике.
- Спасибо.
Арчи отсутствовал около минуты - ровно столько, чтоб успеть неторопливо дойти до бассейна, выпустить акваланг, и так же неторопливо вернуться обратно. Когда он вошел в башенку, овчар сидел на диване и поза его казалась позой оцепеневшего сотни лет назад покойника, а аморф задумчиво стоял перед открытым холодильником и глядел внутрь. В холодильнике было пусто, если не считать одинокой формочки с ледышками-кубиками.
- Интересно, - с ехидцей поинтересовался аморф, - а что ты называешь напитками?
Арчи усмехнулся:
- Извините. Наверное, Ник опять девок приводил вчера. Я думал, там что-нибудь есть.
- Ваня, уймись, - строго сказал овчар. - Ты уже булькаешь при ходьбе. Куда тебе еще пить?
- Так жарко же! - пожаловался аморф.
- Не растаешь, не снеговик, - отрезал овчар.
"Надо хоть оттянуться напоследок, - подумал он. - Когда еще придется? Вот так, на море... С мускатом и девчонками."
Он встал, нахлобучил любимую широкополую шляпу и вслед за Ником направился в темноту крымской ночи. Впрочем, здесь, в курортной зоне, темнота была достаточно жиденькая. Огни иллюминации и мельтешение дискотечных лазеров затмевали почти все звезды, кроме наиболее ярких. Только у самой полоски пляжа, цепляясь за деревца маслин, клубилась густая темень. Любимый столик спасателей прятался в этих зарослях; чья-то неведомая, но заботливая душа не поленилась бросить полевку от ближайшего домика и подвесить жестяной фонарь,...
Сулим подсел к столу; референт тут же подал портативный компьютер-полиморф.
- Глянем на окрестности Алзамая. Где тут можно успешно прятаться? Запад сразу отпадает, тут шоссе...
- Тоже мне, шоссе, - Спойде презрительно оттопырил нижнюю губу. - От Янбаша до Бикровы проселок и то пристойнее, чем это шоссе.
- Умный ты, завхоз, как пуделиха после течки. Лесозаготовки там. Вот, видишь? И вот.
Пули, поглядев на карту, пристыженно умолк. Его терпели, хотя привычка совать нос в каждое дело многих раздражала. Но в своем ремесле Спойде слыл асом: если бы к обеду шефу понадобилась атомная бомба, Спойде ее отыскал бы и сумел бы доставить на "Чирс". У лохматого венгра, добрейшего, в сущности, человека, весь мир был опутан сложной сетью знакомств и обязательств, причем всегда получалось так, что весь мир обязан чем-нибудь Нилашу Спойде, а Нилаш Спойде никому и ничем, как правило, не обязан. Варга считал его ценным работником, а уж в чем нельзя было обвинить руководителя проекта "Хищник", так это в покровительстве бесполезным людям.
- Готовиться, Виталик, - назидательно произнес Коршунович, - всегда нужно к самому худшему. Учу-учу вас, обормотов, а вы все задаете и задаете одни и те же вопросы. Я-то уже привык, что все обстоит не так плохо, как кажется, а гораздо хуже. Привыкайте и вы.
Лицо и фигура этой Ирины свидетельствовали о чистой и достаточно длинной линии. Арчи даже немного порадовался, что уезжает, потому что вся база с сегодняшнего дня хором стала бы ожидать стремительного романа. Два чистых нюфа, ля-ля-тополя, и все такое прочее. Даже неловко как-то.
Весельчак-Мишка, зубоскал и трепач, тут же завел очередную историю; Арчи слушал вполуха, погрузившись в блаженное оцепенение. В нужные моменты он кивал, цокал языком и посмеивался, а Мишке большего и не требовалось.
У вокзалов Арчи попросил:
- Останови-ка!
Мишка с готовностью притормозил перед поворотом на Курортный бульвар.
- Ты назад когда? А то я часа в четыре поеду. Могу подобрать, если что.
- Видишь, ли, Мишка, - признался Арчи. - Я не вернусь. Уволился. Домой уезжаю.
- О как! - Мишка явно огорчился. У спасателей для него всегда находилась спасительная поллитра. - Жаль. Ладно, давай лапу. И удачи, гражданин де Шертарини!
У билетных касс, как всегда, творилось нечто невообразимое. Не то взятие Бастилии, не то штурм последнего парома на Большую Землю. Но Арчи это совершенно не заботило. Ему было не сюда, а к коллежскому коменданту. Точнее даже, к секретарю коменданта, потому что секретарю надлежит всегда находиться на рабочем месте, а комендант имеет неприятное обыкновение отсутствовать по делам неизвестно где и неизвестно доколе.
- Коменданта нет, - сообщил секретарь, мельком взглянув на Арчи и мгновенно распознав в подтянутом парне не вполне штатского человека. - Когда будет неизвестно.
- А он мне и не нужен, - благодушно сообщил Арчи и перешел к кодовому диалогу: - Жарко, а?
- В тропиках жарче, - осторожно отозвался секретарь, еще внимательнее приглядываясь к Арчи.
- Вот мне до тропиков билетик и выдайте, - Арчи расцвел в улыбке.
- А, может, лучше, в Заполярье?
- Когда там будут тропики, - с удовольствием. А пока... Пока до Москвы.
Он поднялся к шефу. В приемной нос к носу столкнулся с Ицхаком Шадули. Точнее, не нос к носу, а грудь к носу, потому что Шадули был на добрую голову ниже Сулима.
- Если предположить, что тарелочки и волки связаны...
- Изволь выражаться конкретнее, - попросил Варга. - И не бойся слова "инопланетяне". Мне кажется, что даже самые нелепые варианты стоит рассмотреть.
Сулим послушно кивнул. Вообще-то он и не боялся этого слова. Просто он не верил в инопланетян. Но в его обязанности входило работать на благо "Чирс" даже если из соседнего ущелья выползет настоящий дракон, или если черти гурьбой полезут из подвала. И никакого значения не имеет, что Сулим не верит ни в драконов, ни в чертей.
Иностранцы притворялись сибиряками. Сибиряки-безопасники притворялись простыми местными жителями. А маленький город дышал ежедневными заботами, не подозревая, что событийный центр мира ненадолго переместился сюда. В Алзамай.
Одинокий хипарь-биостопщик торчал на обочине, словно некрашенный механический шлагбаум. Рука воздета, а сам в книжку уткнулся. Какая-нибудь очередная мантра-йога, небось.
Макс Мэнсон, родом, правда, не из Питера, а из Питтсбурга, был большой охотник погутарить. И одиночество никогда ему не мешало: он мог общаться даже сам с собой.
Он прошел улицей Шадченко, утопающей в тени старых деревьев. На обочинах тротуара лежал толстый слой пожелтевшей от времени хвои. Рыжие таежные муравьи торили по человеческой улице свою собственную оживленную трассу. Генрих переступил через плотный строй муравьев, осатанело тянущих на себе всякий сор - листики, веточки, дохлых жуков и иссохших жужелиц, и даже желтоватые крупинки сахара, награбленные в каком-то из соседних домов.
- Господин полковник? Там русские пришли.
- Проводи их... - поморщился полковник Золотых.
- А под каким предлогом? - поинтересовался ординарец.
В обычной обстановке он сказал бы "под каким соусом", Золотых мог ручаться чем угодно.
- Да не отсюда их проводи, а сюда, дурья башка! - проворчал Золотых. Впрочем, сам виноват: обычно он говорил просто "зови", а сегодня вылезло откуда-то это самое "проводи". Непонятно откуда и к чему вылезло.
Местное разливное пиво вообще было напитком отдельного класса; несмотря на то, что привозилось оно, в общем-то, с одних и тех же заводиков, в двух соседних ларьках вкус его различался кардинально.
Потом, когда бокалы опустели а от лосося осталась только голова, чешуя да кости, пойнтер аккуратно завернул объедки в газету и выбросил в ящик. Макс с сожалением принял нейтрализатор - после пива накатила легкая эйфория, когда кажется, что ты хозяин всего мира и горы можешь свернуть, когда ничего не страшно и все по плечу.
Только абсолютно трезвые люди способны понять, что это не более чем заблуждение.
Впрочем, выпить пожарник не отказался - видно, во всем мире пожарники питают слабость к огненной воде, субстанции, одновременно олицетворяющей как их главного врага (огонь), так и главного помощника (воду).
Ответственность. Одна из немногих вещей на свете, которую невозможно взвесить, но о которой все знают, что она очень тяжела.
Новости вообще бывают либо плохими, либо попросту отсутствуют. Поэтому Варга, хоть и говорил подчиненным, что новости - это хорошо, больше всего на свете любил, когда новостей не находилось. К сожалению, так получалось очень нечасто, и чем дальше - тем реже и реже.
Хуже всего было то, что Шарадниковых держали раздельно. В соседних помещениях, но - раздельно. И, понятно, в таких помещениях, которые достаточно трудно покинуть даже подготовленному человеку. Гном надеялся, что сибиряки не задавались вопросом - насколько трудно в эти помещения проникнуть. Снаружи. Очень надеялся.
- Кстати, - озабоченно сказал Коршунович. - А охрану в доме Эрлихмана усилили? А, Семеныч?
Золотых фыркнул:
- Обижаешь! Сегодня охрану даже в буфет загнали. А пост в доме Эрлихмана даже не удвоили, а утроили. Во избежание, как говорится.
- Все равно маловато, - проворчал Коршунович. - Утроили - это сколько? Вместо трех там теперь девять балбесов? Они хоть вооружены?
- Вооружены, Вениамин Палыч, что за вопрос! Табельными иглометами.
- Иглометами, - не унимался разведчик-россиянин. - А стрелять они хоть умеют? Или как ваш грозный вахтер, в кобуре бутерброды таскают?
- Стрелять-то они умеют, - вздохнул Золотых. - Но, боюсь, это единственное, что они умеют...
Перед выходом Рихард внимательно поглядел в окошки веранды; Шумилово, село под Алзамаем, они с Цицаркиным выбрали из-за того, что тут все на виду, и жители, и приезжие. В данный момент они были единственными чужаками в Шумилово. Так сложилось, что все заезжие экологи имели обыкновение останавливаться здесь, а прибалты-разведчики притворялись именно экологами. И потому не вызывали особого интереса. Селяне просто периодически интересовались у них: не желают ли господа купить молока или самогона? Молока "экологи" иногда желали, а самогон приходилось покупать и складировать под кроватью чтоб не вызывать ненужных подозрений, потому что непьющий эколог в этих краях был более невероятным существом, чем балтийский разведчик.
Рядом с биобусной остановкой тропинка влилась в трассу - неасфальтированную, но сухую и гладкую, укатанную-утоптанную. Совершенно неожиданно Рихард почувствовал себя счастливым - было что-то завораживающее в этом не особенно быстром движении верхом на малютке. Во встречном ветре. В тихом урчании мопеда. В послушно стелющейся навстречу трассе.
Иногда, очень редко, но все же случаются в жизни моменты, когда совершенно непонятно почему осознаешь: именно ради этого и стоит жить. Именно ради того, чтобы время от времени мчать на послушном мопеде сквозь тайгу, вдыхать полной грудью летние ароматы и на короткий миг почувствовать себя свободным.
- Кстати, - Золотых хлопнул себя по лбу. - А что с Шерифом? Где твой Лутченко?
Коршунович взглянул на часы.
- Скоро объявится... Через час-полтора, наверное.
Золотых тоже взглянул на часы.
- Черт, завтракать пора. Сходим, что ли?
- Надо бы, - вздохнул Коршунович. - У меня тоже это... кишка кишке колотит по башке.
Они помолчали, и таксист решился осторожно вставить фразу:
- Эй, ребятки! А по-каковски это вы гутарите? Ну ни словечка не понятно!
- По-мадьярски, - зачем-то соврал Рихард.
Таксист впечатленно покачал головой:
- Надо же... Так вы мадяры, что ль?
- Не, мы зулусы, - продолжал сочинять Рихард. Цицаркин покосился на него с сомнением.
(Цицаркин и Рихард - напарники : примечание Lexx)
Перед входом в управу тоже толклись спецназовцы, причем в изрядном количестве. Цицаркин вторично поймал себя на мысли, что такая картина до странного напоминает оккупацию. Ну где это видано - службу безопасности Сибири охраняют европейцы!
- Эй, орлы! - громко сказал Золотых своим ребятам. В прихожей и соседних комнатах тотчас стало тише. - Кто-то министру постукивает, наверное из местных. Узнаю кто - яйца оторву, - пообещал Золотых. - И успокоюсь на заслуженной пенсии с чувством выполненного долга.
Варга огляделся - они находились в просторном ангаре, прекрасно освещенном. Некоторые плиты на потолке являлись одновременно и светильниками, причем светильники эти были разбросаны настолько беспорядочно, что Варга стал подозревать в способности светиться просто каждую плиту.
Удивительно, но к исходу назначенного Золотых времени все успели проглотить снедь и, дожевывая на ходу, поспешно тянулись вниз. Этот ужин снова на время согнал предстартовое напряжение и свел на нет неизбежную нервотрепку. О чем можно нервничать после того, как лицезрел торопливо поглощающего жаркое полковника?
Лейтенант стащил с головы кепку, почесал макушку, прищурившись поглядел на солнце, и вполголоса скомандовал:
- Ну, что, орлы? По пять капель перед завтраком, пока начальства не набежало?
Рожнов немедленно запрыгнул в кунг и загремел откидным столиком. Кот закончил колдовать у мачты и, докуривая на ходу, шел присоединяться.
"М-да, - подумал Арчи без особого, впрочем, сожаления. - Не погранцы, а партия любителей выпить, прямо. Только почему это у меня настроение улучшается, интересно?.."
Варга тотчас вспомнил, как лет десять в Тирасполе по давно уже забывшейся причине угодил на конкурс детского рисунка - малышня рисовала мелками на асфальте всякую маловразумительную лабуду. Но один рисунок Варгу просто потряс. На асфальте был изображен желто-оранжевый зверь, которого юный художник назвал "Жераф". Зверь имел совершенно нормальных размеров шею и очень длинное туловище. Тогда Варга еще подумал, что если зверь назван "жерафом", а не "жирафом" умышленно, то кусок асфальта с рисунком можно смело вырубать и прятать, а лет через пятьдесят продавать за баснословные деньги. Всплыл бы сейчас детский рисунок Сальвадора Дали - то-то всколыхнулся бы мировой бомонд!
Как странно, что прогресс и цивилизация предполагают бесконечную цепочку ситуаций, в каждой из которых ты выбираешь за других, а кто-то - за тебя, и крайне редко человеку дается выбор, способный изменить исключительно собственную судьбу.
Спать водилам на этот раз не позволили: всех моментально назначили в патруль, пока операторы налаживали связь. В центральном лагере, где сгрудилась основная масса командно-штабных машин, рябило от звезд на погонах. Хорошо еще, что и погоны, и звезды были полевые, маскировочных оттенков.
На кордоны он натыкался еще дважды, причем последний едва не пропустил - соблазнительная кочка под ногой вдруг шевельнулась, и Арчи с немым изумлением опознал в ней чью-то голову в задрапированной ветками каске.
Сибирские погранцы были великими мастерами по части растворения в окружающей природе - не то что российские лодыри с западной границы.
Цитаты //
Буква "В" //
Владимир Васильев, цитаты //
Волчья натура
