- Сусанин, - бурчал Олег, перекидывая повыше рюкзак, норовивший сползти на седалище. – Ей-богу, чтоб тебя… Если мы там ничего не найдём – а так оно и будет, - ты останешься в этом болоте и будешь петь до конца дней своих: «Я Водяной, я Водяной, никто не водится со мной…»
Глеб опустился в кресло, закрыл глаза. Через минуту его правая рука начала подниматься, дёрнулись пальцы – и я даже не заметил, в какой момент появился большой пистолет с толстым стволом фаллической формы.
За спиной Глеба нервно захихикали, кто-то стал развивать идею сексуальной озабоченности, возник вопрос – чем он у Глеба стреляет?..
- Про этот хутор близ Диканьки вообще много рассказывают, - говоря, Олег не забывал жевать близлежащие продукты. – Один мой знакомый после него в кришнаиты подался. А раньше водку пил с ночи до утра и по бабам шлялся. С утра до ночи. Или наоборот. Теперь от женского пола шарахается, вместо пива рисовый отвар сосёт и орёт в форточку «Харе Кришна!». На восемь кило поправился. От медитаций.
- Я, например, не люблю червяков, а Броня, допустим, червяков обожает, но боится вампиров. («Я не боюсь вампиров!» - запротестовала было Броня, но ей сунули новое яблоко, и протест был аннулирован.) Рыжий от вампиров без ума, сам на упыря смахивает, а драки на улице может испугаться.
Сверху спустился Олег. Из-за спины у него на метр высовывался длинный самурайский меч в лаковых ножнах с иероглифами. Пусти козла в огород… Он и раньше был помешан на всякой восточной экзотике.
- А интересно, за что Петька-фарцовщик свой магнитофон получил? – задумчиво протянул Олег.
- Да откупились они от него. Лишь бы ушёл, - буркнул я, вытаскивая ботинок из грязи. Шнурок наконец развязался…
Вот только бензин на исходе, и неясно, есть ли в этом раю заправка… Оказалось – есть! И очередь небольшая – побитый зелёный «уазик», жигулёвская «шестёрка», какой-то иностранный рыдван ярко-жёлтого цвета, на котором ещё Наполеон из Москвы спасался, и телега с мерно жующей клячей. На телеге высилась средних размеров бочка, на бочку был кинут заношенный ватник, и завершалась композиция небритым мужиком в потёртом грязном пиджаке, стоптанных кирзовых сапогах и неожиданных импортных спортивных штанах с пумой на ягодице. Мужик хладнокровно дымил папиросой, изредка поглядывая на бензоколонку – мол, знай наших! – и методически щёлкал кнутом над равнодушной лошадью.
- Он что, кобылу заправлять собрался? – заинтересованно пробормотал Арсен.
- Ага, - деловито сообщил Виталька, как истинный горожанин. – У неё под бампером дырочка такая есть, так туда…
Прапорщик удивлённо поправил папаху и, воззрившись на это вопящее недоразумение, потёр вспотевшую шею.
- И каждая жаба считает себя подводной лодкой, - задумчиво проговорил он и пошёл прочь, бренча сумкой.
- Значит, давайте, - предложил Арсен, - при виде чёрт знает чего попытаемся отнестись к этому как к видению. И посмотрим, что из этого получится…
«И получится чёрт знает что…» - подумал я, но промолчал.
- Тогда почему паника? – изумилась Нина.
- Никакой паники, - строго сказал лейтенант. – Всё согласно приказу. Охрана мирного зверя и ловля дикого населения. То есть наоборот. И меры защиты. Вот и окапываемся.
- А машина ваша удрала…
- Как удрала?! – не понял я.
- Обыкновенно. У нас тут запросто… Оставят люди автомобиль, он постоит-постоит, потом заведётся и уедет. Бабка Салтычиха говорит – домовой шалит. Ну, насчёт домового я не знаю, но вояки, как такой самокат завидят, палить начинают. Ночью, вроде, тихо было… Так что ваша ночью ушла.
Некоторое время я переваривал услышанное.
Цитаты //
Буква "О" //
Генри Лайон Олди, цитаты //
Дорога
